Существуют указания на затруднения в общении и в ранние годы (
архив Сахарова и «Дневники…»
1, т. 2, cтр. 762):
И.Н. Сахарова писал(а):Детей нашего возраста было довольно много, в основном из бедных рабочих семей. <…> И я, и в особенности Андрей <…> дружили с большеглазым, задумчивым Гришей Уманским. Это был мальчик <…> добрый <…> и одухотворённый, любивший порассуждать <…>. Они часто прогуливались вдвоём, серьёзно и увлечённо <…> беседуя. <…> Больше ни с кем во дворе Андрей не дружил, хотя в общих играх охотно участвовал.
А.Д. Сахаров писал(а):Ещё о семейной изоляции. Я со стыдом вспоминаю, что Гриша Уманский ни разу не был у нас дома. Вообще я не помню, чтобы ребята со двора ходили в нашу квартиру (и к Ирине, и к Кате). Мы много общались с ними во дворе, играли, но это был отдельный мир. А со школой у меня получилось ещё хуже…
Далее. Домашнее обучение было не индивидуальным, а в группе. Плюс возможность контактировать с жившими в той же коммуналке родственниками и детьми во дворе.
В группе Сахаров, по-видимому, общался больше, нежели затем в школе (дружба с мальчиком Олегом Кудрявцевым).
Мнение, что домашнее обучение негативно сказывается на социализации, достаточно распространено, а об СА Сахаров, разумеется, не знал. Отсюда как будто напрашивавшееся объяснение. Но, как ясно из
уже цитировавшегося на форуме письма, это объяснение Сахарова до конца не устраивало. И он чётко указывает на свои трудности как на непонятную ему специфику развития:
А.Д. Сахаров писал(а):Почему я так однобоко развивался, не знаю.
И никакое домашнее обучение не может объяснить характерные несоциальные проявления.
1. Воспоминания о том, как Сахаров разогревал селёдку, кефир, творог и т.д. многочисленны, так что не будем на этом останавливаться (см. того же В. Некрасова). Существуют также, пусть и менее явные, указания на тактильную гиперчувствительность (была неудобна новая одежда (см., например, «Дневники…», т. 2, стр. 696)).
2. Читаем «Воспоминания», о 5-м классе:
А.Д. Сахаров писал(а):Некоторые трудности и переживания у меня были на уроках труда. Почти только их я и помню. В 5-м классе это было столярное дело. Мне всегда было трудно что-либо сделать руками. Я тратил в несколько раз больше времени, чем более способные ребята.
Ср. также с описанием Сахарова Л.Н. Беллом в сборнике «Он между нами жил… Воспоминания о Сахарове» (далее ОМНЖ)
2.
3. О преобладании одного интереса (в юности). ОМНЖ, вспоминает И.М. Капчинский:
И.М. Капчинский писал(а):Разговаривали мы с Андреем только о физике. На другие темы, бытовые или военно-политические, Андрей не резонировал. Разговаривать с Андреем было трудно. Он говорил медленно и отрывисто.
Нечто в этом духе можно найти и в «Воспоминаниях», и в других текстах ОМНЖ. Всепоглощающая увлечённость физикой аномалией в той среде, конечно, не считалась, но в картину СА укладывается хорошо.
4. Речевые трудности. ОМНЖ, пишет М.Л. Левин:
М.Л. Левин писал(а):А тут ещё начал работать физический кружок нашего курса, куда ходили человек 20–25. В их числе и Андрей Сахаров, который сразу выделился неумением ясно и доходчиво излагать свои соображения. Его рефераты никогда не сводились к пересказу рекомендованной литературы и по форме напоминали крупноблочную конструкцию, причём в логических связях между отдельными блоками были опущены промежуточные доказательства. Он в них не нуждался, но слушателям от этого не было легче. Один из таких рефератов (об оптической теореме Клаузиуса) был настолько глубок и тёмен, что руководителю нашего кружка — С.Г. Калашникову — пришлось потом переизлагать весь материал заново.
Мне кажется, что Андрей искренне и простодушно не осознавал этой своей особенности довольно долго. На учебных отметках она практически не отражалась, ибо глубина и обстоятельность его знаний всё равно выпирали наружу.
В более позднем возрасте он научился излагать свои мысли письменно в сжатой, логичной и лаконичной форме (хотя подспудно «крупноблочность» оставалась). Метафор в его текстах мало, витиеватые выражения им не свойственны, зато иногда встречаются «официозные».
5. А вот и свидетельство несчитывания невербалики (как правило) [«Дневники…», т. 1, стр. 138]:
Е.Г. Боннэр писал(а):Уже эмигрировали несколько моих близких друзей. Но месяцы, предшествующие отъезду Жени и Томы, переживались всеми в нашем доме по-другому — почти как внутрисемейное дело.
Я помню вечер, когда за несколько дней до отъезда они пришли, получив визы, и с билетами в кармане. У них были такие лица, как будто они уже отсутствуют, и только маленькая Аська была такой, как всегда, и, как всегда, крутилась возле Андрея. Меня поразило, что Андрей, который обычно не улавливал эмоционального состояния собеседников [выделено мной — V.], после их ухода сказал, что они были как отрешённые.
6. Яркое визуальное мышление, что вызывает ассоциации с Темпл Грандин, хотя и в варианте, отличающемся от её (см. предпоследнюю страницу статьи М.Е. Перельмана в ОМНЖ).
7. Специфическая рассеянность (возможно, как следствие однозадачности).
Шизоидность отличается от СА отсутствием желания общаться. В данном случае таковое было. Это видно уже из написанного выше. Ещё одно свидетельство (ОМНЖ, Е.Л. Фейнберг):
Е.Л. Фейнберг писал(а):Короче говоря, этот внешне суховатый, корректный, «отстранённый» человек был в то же время парадоксальным образом глубоко эмоционален, даже страстен. Он был верным другом и своих товарищей молодости, и единомышленников по правозащитному движению, и это тоже видно из его воспоминаний. Он мог написать друзьям поздравительную открытку и подписать её: «С большой любовью. Целую. Андрей». В нём было много нежности к людям, любви и потребности во взаимности. Одинок? Отстранён? Нет, всё сложнее. Как и в его научной жизни, — вряд ли постижимо.
1 Сахаров, А.Д. Собрание сочинений: [в 8 т.] /
Сахаров А.Д., Боннэр Е.Г. Дневники: Роман-документ: в 3 т. — М.: Время, 2006.
2 Он между нами жил…: Воспоминания о Сахарове / Физ. ин-т им. П.Н. Лебедева Рос. АН: Отд-ние теорет. физики им. И.Е. Тамма; редкол.:
Л.В. Келдыш (пред.),
Б.Л. Альтшулер, Б.М. Болотовский, И.М. Дремин, В.Я. Файнберг. — М.: Практика, 1996. — 944 с.